Ярмарка тщеславия

I

"В её глазах из-под ресниц
Сигналы sos по всей планете.
В её блокноте не осталось неиписанных страниц,
И сервер не отобразит страницы эти.

По вечерам она включает телефон,
Ложится в ванну, не готовит ужин.
Стакан мартини пуст, автоответчик сломан,
И только кажется, что голос чуть простужен.

Она не помнит ни имён, ни дат,
И лица всех знакомых для неё похожи.
С журнального стола поверх неё глядят
Фотомодели с грустными глазами на обложках.

Дорожки кокаина разлетались в прах,
Холодный кофе помнит вкус её помады.
И вечером она мечтает о мечтах,
А утром в зеркале боится своих взглядов." (с)

1

Кофе какой-то сладкий, чуть приторный. Нет, не сказать, что я не люблю сладкое, но дома он был чуть горьковатый. Чай, кстати, тоже, сахарным тростником не назовёшь. Здесь всё приторное, для меня совсем не привычное. Однако, я ни о чём не жалею, не жалела, и жалеть не буду. Мне просто не о чем.
Я только что встала, и меня совсем не смущает, что сейчас уже час, как полдень. Правила не для меня. Но, я знаю, Рен, узнав об этом, не одобрил бы моё поведение, но к его сожалению, я сейчас дома одна, а наша служанка Мелани появляется слишком редко что бы замечать такие мелочи, как мои спектакли.
Говоря о Мелани, я её не очень любила, она меня раздражала от "А" до "Я". Не сказать, что я была напыщенна, просто я очень раздражительная. Меня раздражали в ней манеры есть семечки, вечный порядок, после которого ничего нельзя было найти. Да и внешне она соответствовала привычкам. Высокая, худая, с длинной шеей, и острым носом. Но, во всяком случае, я признавала, что она более счастливая в том плане, что не притягивает к себе неприятности, в отличие от меня. Ещё она часто делала мне замечания по поводу моей сущности. Она говорила, что я слишком сухая и холодная для своего возраста.
Мелани права. Мне едва исполнилось семнадцать, но живя с Реном, и будучи его женой, я редко его вижу, и поэтому ещё реже улыбаюсь. Он занят корпорацией круглые сутки, и вечно думает только о ней. Каждый день он карпит над зароботком ещё одного миллиона на нашу голову. Если он и бывает дома, чаще всего рядом с ним его спонсоры, служащие, юристы и прочие, и прочие, и прочие. А в других случаях он уже спит, а я пытаюсь только уснуть в его холодных руках.
Прошло несколько минут, может, секунд, и я соизволила встать с постели. На тумбочке валялась начатая пачка сигарет Winston и зажигалка. Курю. Много. Это всё Лили виновата. Она была девушкой Рена, моей заменой. До сих пор не знаю, чем мы были так похожи, однако, Рен уверял, что сходство есть. Я её до сих пор ненавижу за это, но должна признать, если бы не она, кто знает, как повернулась бы моя жизнь.

В 13 лет я бы и не подумала, что я стану такой. Конечно, не сказать, что я старуха сейчас, но мне уже не дашь 11, пусть мне и всегда давали больше, чем есть на самом деле. У меня теперь более длинные волосы, такие же тёмные, которые всё ещё вьются. Они ещё длинее, чем были, поэтому, почти не мешают глазам. У меня сохранились те зелёные глаза, и стали почему-то длинные, тонкие пальцы, а раньше были лучше. Но, многим нравятся, раз уж в меня так часто и много влюбляются. А сама себе я не очень нравлюсь, потому, что напрочь закомплексована.

На наш балкон попадали клубы дыма городского смога, доносились звуки с улицы. Зря мы поселились в центре города, да ещё в многоэтажке на последнем этаже. Но я уже привыкла, мне даже нравится. Мне нравится шум города, так я не чувствую себя одинокой..

Сегодня я должна была заехать к Норин. Я сама не знаю зачем, просто надо было. Она до сих пор живёт в том доме, где мы жили раньше. Большой дом за городом, с кучей тропинок и пустых комнат. В этом доме я провела почти всю жизнь с братом и сестрой. Это были лучшие годы жизни. Потому что сейчас моя жизнь - третий круг ада...

Ехав по почти пустой трассе я отчётливо понимала, что если дома будет её муж, я опять буду вести себя странно. Ленни тот человек, которого я предпочла бы забыть, но не возможно. Рядом с домом Норин не было других домов и он возвышался посреди улицы, и в памяти невольно протискивались воспоминания детства. Поднявшись по ступенькам, я ощутила тоску в груди, я захотела ворваться в мою комнату, как раньше, опять доставать сестру и играть с братом. Да...Брат всегда был терпеливым, хотя иногда припугивал ножиком и расчленёнкой.
Мне открыла старшая сестра Норин. Анна нашла с ней общий язык за месяц, а я не нашла за 17 лет.
- Привет, - задорно, но сухо сказала она. Её голос почти не изменился. Такой же весёлый, но сухой, как пустыня.
- Здравствуй, - мой же голос даже мне кажется чужим.

Наш старый дом почти не изменился, таким и остался, разве что, там было много техники, множество книг с названиями типа "использование ядов", "техники ниндзя", "психология убийцы". Когда-то по этим самым книжкам меня обучал брат, передал свой опыт. Сев на диван, тишина начала разъедать уши, как кислота. Мы о чём-то говорили, что-то вспоминали, она даже улыбалась. Оказывается, сегодня готовщина смерти мамы с папой. Стыдно признаться, но я совсем забыла. После их смерти нас удочерил брат, так как был уже вполне взрослым. Норин тогда сидела в комнате, и что-то делала, а я как всегда не поняла значимости смерти. Потому, что когда рядом был такой брат, я не могла ценить эмоции и чувства...

* * *
Я села в машину. Дождь лил как из ведра и где-то громыхал гром. Достав ключ зажигания, я стала пытаться завести автомобиль, подаренный Реном на день Рождения в прошлом году. А она не заводилась. Заводилась я... В отчаяньи я уже била по рулю, но и это не помогало. Я откинулась на сидение и судорожно сообржала, что делать.
Через час или два неподалёку остановилась другая машина, и из неё вышел до боли знакомый силует и побежал к дому. Я знала его. Я царапала стёкла, кричала, но он не оборачивался. В окне его силует подошёл к моей сестре и поцеловал. Зависть меня пожирала. О чём-то поговорив, он поднялся по лестнице, так как на втором этаже начал гореть свет. Ему хорошо и без меня, и хорошо, что я не вышла из машины, что бы обнять его.
На улице совсем стемнело. Я вышла из салона и решила добраться своим ходом. Дождь и не думал заканчиваться. Сеть мобильника совсем не ловила, он вообще разрядился. Совсем рядом громыхал гром. Рен боится грома. Капля злорадства заставила меня улыбнуться. Ну и пусть, пускай боится.
Из-за мокрой одежды было жутко холодно, а мокрые туфли натирали ноги. День не выдался, а дома ещё и никого не будет, никто не завернёт в тёплое одеяло. Норин перед сном сожмёт в руках Ленни, а я останусь одна в холодной постели. У Рена работа... Очередной миллион на нашу голову. Завещание его дяди радовало меня всё меньше.

Когда уже было близко к рассвету, я быстро зашла в тёплый, по сравнению с улицей, подъезд и вызвала лифт. Шёл он медленно, или время так тянулось. Когда он спустился, я истерично нажала последний этаж, и уже в лифте я слышала голос Рена. Психует. Двери открылись и я вышла. Из нашей квартиры доносились крики Рена, зеваки-соседи с интересом выглядывали за дверь, но увидев меня спрятались обратно. Хм.. едва успев рассердиться я решилась войти. Он обшаривал все записные книжки, и когда дверь захлопнулась, он налетел на меня с криками.
- Ты где была?!
Я молчала. А что я должна была сказать? Что я ездила к Норин, что бы увидев моего бывшего парня? Гениально.
- Гуляла... - соврала я. Но он понял. Я плохо вру.
Он подошёл ближе, и стал смотреть мне в глаза.
- А что ты у Норин делала? Гуляла?
- Она моя сестра... - без эмоций напомнила я, - я имею право быть у неё.
- Но ты посмотри на время! - зашипел Тао, указывая на часы.
Да уж. Пришла домой. Два часа ночи.
С меня капала вода на ковёр и я сама предательски дрожала от холода..
- Ты вся мокрая. Раздевайся.
Я ничего не понимала и тупо стояла посередине комнаты.
- Что?
- Дурочка, заболеешь, а потом автоматически я буду виноват в том, что пошёл дождь.
Рен ушёл обратно в спальню достать что-нибудь сухое, а я послушно начала раздеваться. Однако, раздевшись, теплового облегчения я не испытала и свернувшись в комок стала ждать чудо-мужа, который как раз-таки и был виноват в том, что пошёл дождь. Через несколько минут он всё-таки принёс халат и накинул его на меня, шёпотом повтрив что-то вроде "дурочка". Я обижено сидела и даже бровью не пошевелила, на что он взял меня на руки и потащил спать. Как только голова коснулась подушки, а меня кое-как обнял Рен я сразу же уснула.
Спустя что-то около двадцати минут, я проснулась. Рен уже спал прижавшись ко мне, или прижимая меня. Мы совсем разные, лишь раньше, в самом начале было что-то общее, но это "что-то" уже давно ушло. До сих пор, прежде как обнять его, я сто раз думаю - "стоит ли?". Нет. Так жить невозможно.

Я шумно вздохнула и уставилась в темноту. На ум пришли сны Ленни - Норин, Норин и ещё раз Норин и куча детишек. А потом опустила взгляд на Рена и угадала его сны - Корпорация, менеджмент...
- Я хочу секса. - эти слова вырвались прежде, чем я успела понять, что вообще говорю.
Только Рен усмехнулся сквозь сон и придвинул меня чуть ближе.
- А ты, Рен, извращенец.

2

Когда я встала, в доме было необычно громко для обычного будничного утра. В это время Рен был уже на работе, в любимом офисе,служанка Мелани, на работу ходила редко, так что я знать не знала, кто творит в доме чёрт знает что. Однако, на раздумья времени не было, страх и интерес обуревали меня, и я, накинув халат, пошла на шум. В кухне царил хаос. Не знаю, у кого и как это получилось, но факт оставался фактом. Кухня была, мягко сказать, похожа на свинарник, а посередине комнаты стояло то, что не должно было здесь находиться.
- Что ты тут делаешь, Рен?
- Хочу побыть один день дома... С тобой.
- А работа ушла в отпуск? - я пыталась вложить в голос как можно больше яду.
- Она ушла на выходной, - таким же язвительным тоном ответил Тао.
Я села за стол, а Рен налил мне в кружку кипятка, чего от него я не ожидала. Он сел рядом, и уставился на меня.
- А ты чего вообще смотришь?! - я перехватила его взгляд, и постаралась установить между нами визуальную стену в виде кружки кофе.
- Любуюсь.... - мечтательным тоном протянул он.
- Чем?! - от такой неожиданности я поперхнулась кофе и откашливаясь искала искорки лжи у него в глазах.
- Красотой... - этим же потусторонним тоном ответил Рен.
- Ты меня куда затащить хочешь? В морг?
- Нет, в постель, - здерживая смех Рен казался юным мальчишкой, а не шишкой.
Но не смотря на него, я рухнула камнем со стула.
- Весна, гормоны заиграли? - с насмешкой спросила я.
- Нет, просто я понял, чего не хватает у нас дома...
- Индуисткой гармонии и буддийской веры?
- Дура...
Я пожала плечами и без капли сожаления в глазах продолжила пить многострадальный кофе. Но даже это не позволило не заметить маниакальных искорок в глазах у Тао. Перехватив эти искорки я самодовольно заявила:
- Я сегодня у Анны ночевать буду.
Его глаза не по-доброму сверкнули, и в нём проснулся извращенец.
- А что мне мешает сделать это днём?
- Дай угадаю - совесть? - я пропустила его тон и глаза сексуального маньяка мимо органов чувств и попивала кофе.
Честно сказать, не легко это - завтракать с сексуально-временно-озабоченным маньяком, однако, совесть в нём так и не проснулась. Как и работа уехала в отпуск. Идиот. Рен медленно подходил ко мне, и я бы не удивилась, если бы телевизор вдруг начал показывать порнографию, а из холодильника выскочил стриптизёр. Нет, это не смешно. Это грустно. Я покачивала ногой в такт какой-то музыке в голове, но на самом деле, мне хотелось, что бы мой тапок слетел с ноги и заехал мужу по роже. Схватив меня холодными руками и потащив в спальню, я действительно почувствовала себя жертвой маньяка в лесу. Я колотила его по ногам, спине, пыталась разбить нос, хваталась за все предметы в доме, но спальня неумолимо приближалась.

Когда мой собственный сексуально-озабоченный маньяк пытался раздеться, я смотрела на него взглядом, который нормальному человеку дал бы понять,что секса не будет. Рен игноировал мой взгляд и продолжал скидывать шмотки. Мне было нечего скидывать - на мне всего лишь один халат, который я скидывать не хотела и не собиралась. Наконец, он наклонился надо мной и начал легонько покусывать мочку моего уха. Я не знала, что делать. Эротично стонать, истерично орать или пофигистично молчать. я выбрала последнее. Недосуг мне с ним тут трахаться. Он продолжал.
- Рен, мне больно... - врала и не краснела я понимая, что он покусывания мочки уха ещё никто не умирал - я хотела быть первой.
Он продолжил, с той лишь разницей, что теперь он её посасывал и крепко меня обнимал.
- Не надо... - я попыталась столкнуть его с себя, однако, на каратэ меня не учили как справляться с противником, который крепко тебя обнимает и сосёт ухо.
Он продолжал. Теперь он припустился к моей шее, и заставлял её изгибаться, будто я гимнастка какая-нибудь.
Я пошла в бой с природой. Я отказывалась понимать то, что хочу это. Я отказывалась принимать в факт то, что я позволяю ему раздевать меня и вытворять с моим телом всё. Потому что только с ним я не ощущала себя шлюхой.
Кровать скрипела и пошатывалась в такт Рену. Я не хотела этого. Я вообще начала думать о сексе как о чём-то ужасном, что не должно было случиться со мной.

Спустя какое-то время я медленно и надменно скатилась с кровати. Рен блаженно спал, и смотрел мультики во сне. Я была уверенна - это черепашки ниндзя. Я поняла это потому, что его нога нервно подёргивалась свисая с кровати.
Кое-как я добралась до ванной и включив все три крана уселась на пол. Холодная вода хлестала меня как плётка по замёршей спине. Мне было холодно, отчего я скрутилась в комок и закрыла глаза. Мне всегда говорили, что в ванной спать нельзя. Для меня каждый запретный плод был сладким и желанным. Как и когда-то Рен. Получив этот самый плод я поняла, он достоин большего. Но фраза "отпусти, если любишь" - была самой тупой фразой на мой взгляд. Я имею в виду, что так не любить себя просто низко и невозможно. Любишь - люби как себя, и добейся чего бы не стоило. Да, я всегда была слишком целеустремлённой.
Я начала согреваться под ледяными, чуть ли не стальными каплями этой хреновой воды.

Спустя неделю Рен мне сообщил новость, от которой мне захотелось жить... Жить дальше где-нибудь на Аляске. На неопределённое время к нам приезжала Норин со своим мужем. Я отчётливо понимала, что Норин будет шататься целыми днями по своим делам, Рен на работе, а я, самая левая и Ленни, самый правый, дома. Идиотизм. Я не знаю даже причину, по которой они приезжают к нам, а это самое обидное.
Ужин по поводу их приезда я провела как в тумане. Я почти не ела, совсем не слушала и не говорила. Напротив меня сидел Ленни, муж Норин, моей сестры. В полночь мы пошли по комнатам спать. Я вышла с кухни первая. Сославшись на боль в голове. Переодевшись я завалилась в постель.
Когда Морфей уже одолевал меня, и я почти забылась в сладкой дрёме я почувствовала, что мой ненормальный психованный муж завалился на мои ноги пизанской башней. Мне так хотелось его ударить. Он вообще меня раздражал. Особенно его кучерявые белобрысые волосы, меня бесили его глаза, которые он вечно щурил. Меня бесила его улыбка. Знаете, такая милая, не открытая, как у детей, а такая, при виде которой плакать хочется. Именно такая улыбка была у него. Её даже описать нельзя. Наверное, именно такая улыбка была у его матери. Уж больно красивы эти губы, когда он радуется.

- Рен, ты идиот! Ты полный придурок! Ты ёбнутый на голову!
Слушая мою грязную ругань, он смеялся и слезал с меня на свою половину кровати, и даже тогда я не могла уверить себя в том, что я не люблю его, наоборот, мне хотелось поцеловать его и прижать к себе, и долго плакать. Мне хотелось плакать всегда, когда Рен был рядом. Он слишком много принёс мне боли, и никакие слова от кого-либо не могли залечить эти дыры в душе. Просто неимоверными силами я удерживалаь от слёз круглыми сутками.

- Я тебя съем... - прошептал мне на ухо Рен вдоволь отсмеявшись, но голос его был не со смешинкой, а чуть ли не с нежными нотками, - Маленькая моя дурочка...
Я лежала просто офигевши от его слов и никак не могла пошевилиться, как будто я во сне.
- Ты сейчас что сказал? - по моей щеке потекла слеза и я прижалась к нему сильнее спиной. Из его губ такие слова - чудо, не меньше.
Он чуть привстал, и повиснув надо мной зашептал прямо в ухо:
- Я люблю тебя...
Я готова была разреветься прямо там, я уже тихо хныкала и совсем тихо, что бы не слышал Рен. шмыгала носом.
- Что с тобой, Кет? - он заботливо прикоснулся к моей щеке и аккуратно вытер слёзы, наклоняясь ближе. Я отрицательно помотала головой и выключила свет, всё так же еле слышно шмыгая. В темноте Рен разделся и лёг рядом осторожно обнимая меня и напевая какую-то песенку погрузил меня в сон.

3

Меня разбудил стук чайной ложки о чашку на кухне. Нормальный человек этого бы не услышал, но я слышала всё, даже смех на соседней улице, а может, мне это казалось. Утро было необычно тихое, солнце только начинало пригревать, а Рен уже смотал на работу, оставив меня один на один с Ленни. От души я надеялась, что это не Ленни, я бы всё отдала, что бы это был какой-то Фредди Крюгер, или ещё какой-нибудь псих из фильмов ужасов. Но словно на мои мольбы о Фредди Крюгере в комнату по-хозяйски зашёл Ленни, улыбаясь своей лёгкой наркоманской улыбочкой.
Не обращая на него внимания я начала всматриваться в циферблат мобильника.. Десять утра. Что ж. Какие ещё "подарки" приподнесёт мне утро...
- Ты проснулась? - Ленни подал голос чуть прислонившись о косяк комнаты, а я, пропустив это мимо ушей начала переодеваться прямо у него на глазах. Честно говоря, мне до смерти хотелось его трахнуть так, что бы он больше не заходил ко мне в комнату не в жизни, но, к сожалению, секса мне с ним не хотелось. Как секса вообще.
- Тебя Пиротехник опять кантузил? - с усмешкой и смехом настоящего наркоши задал вопрос он, как видимо, сам себе, - Брось, Кет, это было три года назад, я думал, ты уже давно отошла...
- Прости, я не понимаю, о чём ты говоришь, - с несвойственной самой себе манерой выдала я, натягивая на бёдра узкие джинсы.
- А я понимаю... - наркоша чуть качал головой сам себе, не понятно вообще зачем, может, это помогало нести ему всякую "чушь", - Ты держалась за голову, и совершенно ничего не слышала, а Пиротехник пребывал в ужасе от того, что никто тебя не заметил из-за твоего маленького роста. Все забыли, что тебе было приказано блокировать входы и выходы... И вот, - он чуть прихлопнул в ладоши, что сделало его похожим на клоуна, - прозвучал взрыв. И все радовались, как на ярмарке, помнишь? - он говорил это таким тоном, будто это были светлые воспоминания средней школы, - И только тебя спустя секунду выкинуло с обломками здания на десятки метров. Ты вообще тогда ничего не слышала, ничего не понимала. Норин стояла, как штык проглотив, а твой братишка, Хаос, уносил тебя от этого места и только вечером мы нашли вас в убежище. Я тогда устранял улики и следы того, что это были мы, Пиротехник взрывал эти самые следы, и только Хаос романтично выхаживал тебя в мягкой кроватке.
- Прекрати нести этот бред, - я отодвинула наркошу с пути, и прошла в коридор, но и он не отставал.
- О, да, - растянулся в улыбке тот и продолжил предоваться ностальгии, - тебя тогда даже хотели убрать... тот, Мадара, помнишь? А потом между нами произошло то, после чего тебе самой пришлось молиться за мою жизнь.
- Это было давно... - упрямо твердила я.
- Давно. Года 3 назад, и то, от силы.
- ЭТО БЫЛО ДАВНО!! - завопила я, - Ты, урод моральный, сраный долбоёб! Отъебёшься уже или мне тебя припустить?! - я вопила, как резанная, а Ленни хохотал во всю глотку.
- Ты не изменилась и не повзрослела.
- Я не убийца, - по-змеинному шипела я, но Ленни это только смешило.
- Да, конечно, ты не убийца... - лениво протянул Ленни и притворился будто жуёт жвачку, или что там ещё делают подобные подонки, - Ты просто ангел, от которого никто не ожидает получить пулю в лоб. Ты у нас Кетрин Нару, эдакая кошечка, которая даже муху не обидит. Ты так нас несправедливо забыла, выйдя замуж за этого богатенького Тао, который даже шнурки сам завязать не может.
- Ты как будто лучше...
Этот человек с его лёгкой наркоманской улыбочкой меня начинал бесить несмотря на то, что какая-то теплота теплилась у меня к нему, однако, плюнув на всё это хреновое тепло я вышла из комнаты. Да, в том, что я их забыла он глубоко ошибался, я даже не раз думала о возращении, но Рен всегда перевешивал и я оставалась с ним. Может, это и есть эта тупая любовь или как там её. Мне нравилось быть рядом с человеком, который был лучше меня во всём. У него был бизнес, высшее-перевысшее образование, известность, деньги, мораль, у него была совесть. А вообще, я старалась избегать вопросов о нём, по той простой причине, что сплетничать - это было не моё.
Разговор с Ленни считался законченным и мне оставалось лишь ждать возращения Рена, и время, как назло, тянулось медленне обычного и я совсем свихнулась предаваясь ностальгии о прошлых годах. Плюнув на всё я вошла в комнату, где жил Ленни. Едва открыв дверь, я чуть было не закашлялась от белого дыма, а он преспокойно сидел на кровати и курил траву, смотря куда-то в город за окном. В памяти резкой картинкой всплыла такая вещь - я и Ленни в одной комнате, на мне почти нет одежды, и он так же курит траву а я ем конфеты. На нас чья-то кровь, старая, прохладная от холода кровать помята, и за окном медленно заходит солнце. Эдакое воспоминание о нашем убежищье. И сейчас эта картина стояла так ярко перед глазами, и я так же как и тогда села рядом с Ленни, и положив голову ему на плечо вытащила из кармана джинс конфетку, и мне даже показалось, что ничего и не менялось, и что всё, что было тогда - всего лишь навсего какой-то сон. Он только усмехнулся своей наркоманской улыбочкой и вытащил из-под стопки книг на полу старый медальон, который когда-то был и у меня, и на нём было нацарапано: "Ленни и Кетрин. Жаркий 1999 год", и мне прямо там защипало в глазах и я чуть не разревелась смотря на эту старую безделушку. Он повернулся ко мне, и докурив посмотрел мне в глаза. Его зрачки беспорядочно бегали, а руки уже прижимали меня к себе и я была готова отдасться ему прямо там, и он это как будто понял - он как зверь повалил меня на постель и стиснул в руках.
- Раз, два, три.. - считал он в такт моему сердцу, и наверху играла какая-то песня, кажется, группы New Kids in the Block дерьмовая штуковина, но что с этим поделаешь.

Едва успевая за моими губами, он разгоряченно шептал:
- Недавно Руководящий поручил тебе задание... Тебе доходило...?
Я оторвалась от его рук и все надежды о продолжении рухнули, придётся опять почувствовать себя шлюхой ибо во мне просыпалась та я, которая должна была уже давно умереть во всех сердцах.
- Что за задание?
Он назвал имя, адрес, и я поняла, что я знаю этого чувака, в средней школе он доставлял нам траву за очень маленькую плату - каждый раз он заказывал любую девчёнку из моей компании и нередко ей становилась я. Ни один парень не мог ничего сделать - или трава, или "прощай, Америка". Из очередной днепры меня вывел голос Ленни и он спросил: "Так ты берёшь, или я беру?".
Я молча кивнула и выбежала из комнаты, взяв на бегу ключи от машины и перчатки на всякий случай я бегом спустилась к лифту и нетерпеливо постукивала по дверям, пока лифт нёс меня вниз. Когда я вышла к машине, на улице уже стемнело и моя соседка с любопытством смотрела за моими действиями, и ничего не стесняясь, я показала ей язык и преспокойно села в салон, пока она, наверное качала головой и восклицала: "Молодёж!". Проверив наличие любимого АК в сумке я поехала по едва забитой трассе и думала, к чему это - возращаться в прошлое. Я сама не хотела возращаться, но за меня уже начала говорить та я, ну вы помните, которая должна была уже давно умереть во всех сердцах.
Уже подходя к его дому я ещё миллионы раз думала, верно ли это, но каждый раз приходила к выводу, что неверно, но я откровенно плевала на это. Дверь мне открыл этот сраный поставщик у которого улыбочка была ещё более наркоманская, чем у Ленни.
- Что, опять за дурью пришла? - спросил он обкуренным голосом приглашая взглядом в квартиру, и не дожидаясь ответа добавил, - Ты же помнишь, как должна заплатить?
Я нацепила на себя лёгкую улыбку, и повернувшись к нему лицом сладким голосом пропела: "Ну не за дурью, а заплатить..." и погладила его подбородок. Он довольно рыкнул и грязно поцеловал меня и его слюни были у меня на лице и меня тошнило от этого, но я продолжала отвечать на это.

Через час я, оглушённая своим же выстелом, встала и в мрачной тишине нацепила обратно свои шмотки которые уже успели с меня скинуть. Спрятав АК опять в тёмную сумочку я рысцой беззаботно побежала к машине, и залезая в неё помохала на прощание в окно этого наркоши. Впрочем, никого и не было, кто мог бы меня заподозрить.

4

Я жадно впивалась в его губы, помогая снимать одежду, перед закрытыми глазами проносились отрывки моей маленькой жизни, но мне это нравилось, даже очень. Он повалил меня на спину и закинув мои руки к изголовью постели защёлкнул на моих запястьях наручники. Я гибко выгнулась от прикосновения холодного железа к моей горячей плоти и начала снова искать его губы, однако он вместо того что бы поцеловать меня ещё раз, дал хорошую затрещину. Я опять выгнулась, на этот раз от боли и посмотрела на него, как он наскоро закурил прямо на моей постели, пробегаясь руками по моей груди, по животу и вниз. Он просто играл со мной, вызывая возбуждение от каждого своего прикосновения, иногда заставляя меня стонать и я уже пыталась вытащить руки из этих наручников, но они только царапались о кровать и сталь. Он не давал мне насладиться до конца, заставляя стонать всё громче и громче, наслаждаясь тем, как я, вся такая холодная и неприступная, извиваюсь под его руками как змея. Он даже не сдерживал свои усмешки, и продолжал курить, превращая дорогую квартиру в дешёвый притон. Но мне нравилось. Нравилось чувствовать себя по-настоящему слабой.

Перед этим:

Я сидела на кухне, уставившись в чашку с кофе, однако, его запах меня совсем не радовал. Я чувствовала себя настоящей шлюхой, наркоманкой, бестолковой и глупой. Ленни валялся где-то в комнатах и рубился в очередную видюху, что-то постоянно выкрикивая. А я ломала скрепки и тупо смотрела в эту несчастную чашку, и качала головой в такт очередному треку Tecktonik'а. О, да, я была слишком молода, что бы сидеть на этой кухне и быть чей-то женой, у меня было столько планов, которые я разрушила буквально в один миг. Мы такие разные, и мне хотелось хоть раз ощущить настоящее тепло, а не эти признаки обогревателя. Но, так как Рен уехал в очередную командировку, со мной остались только сигареты и т.п. и т.д. Я вытащила изрядно помятую пачку Winston и закурила прямо на кухне. Мне все всегда говорили, что я странно курю, я и сама это понимала. А ещё я понимала, что это жутко вредно, и мне было больно слышать, когда мне говорили, что они ненавидят, когда я курю. Я и сама это ненавидела.
В комнату зашёл мой геймер, и достав из холодильника очередной сникерс, он по-быстрому его открыл и откусил одну треть. Я чуть подняла глаза на него и невольно улыбнулась. Совсем как мальчишка.
- Я выйграл! - он помохал в воздухе сникерсом и сел на ближайший к себе стул.
- Круто, - машинально ответила я понятия не имея об этих его играх.

А потом:

Я чуть подвинулась к нему, и смотря в его глаза, начала откровенно улыбаться то ли самой себе, то ли ему, то ли обоим сразу.
- Ленни...
- Ммм?
- У тебя крошка на губах.
Он сразу оживился и начал рукавом рубашки вытирать губы, я опять улыбнулась и со смехом в голосе наблюдала за его ребячиством.
- Дай я.. - после его кивка, я не предупреждая поцеловала его в уголок губ и облизав свои губы, села обратно, но он, очевидно, был против нечестной игры.

Возращаемся:

Я была его личной шлюхой, и мне нравилось, как он наклоняется ко мне, и когда я открыто показываю, что хочу его, со смехом отодвигается, и продолжает пытку пальцами. А я знала, чего он хотел, он хотел, что бы я молила его словами, была готова сделать всё, что угодно, но я слишком горда, и он знал это. Он нагло издевался, заставляя меня постанывать дальше, но я не просила большего, я наслаждалась этим удовольствием, которое ялвлялось пыткой. Такого никогда не было с Реном, Рен был ангелом, пессимистом, серьёзным и занудливым, и Ленни, открытый, извращённый маньяк. Такими они стали. Мальчишка, искавший проблем на задницу, и Терминатор, искавший проблем на задницу.
Его руки нагло гуляли по всему моему телу, а я извивалась под его ласками, немного приподнимаясь, насколько это позволяли туго натянутые наручники, а он всё улыбался, усмехался и внезапно он сказал мне приторно-нежным голосом, который выдавал его всего с потрохами.
- Ну, милая, сколько ты ещё продержишься?
Я не могла ответить, потому, что крепко сжимала зубы, что бы не закричать и только томно смотрела на него, пока он продолжал ласкать меня не давая насладиться всей лаской, на которую он был способен. Я уже теряла сознание от этой пытки, глаза закатывались под веки, и его голос исходил будто из тумана, мне оставалось только терпеть, пытаясь не думать о возбуждении, которое вызывал человек из моего прошлого. Мне казалось, что это конец света, сладкая нега проливалась от головы до конца, мысли совсем сошли на нет, и я от души надеялась, что он прекратит это и даст мне всё сделать самой. Это лучше, чем такая пытка, от которой я уже совсем отвыкла, но, кажется, такого не было, меня никто не мучал ласками, привязывая к кровати.
Ленни сидел надо мной и пальцами левой руки разминал плоть, а правой рукой ласкал грудь, еле слышно напевая "It's not over", намекая этим на то, что это будет продолжать ещё минимум час, так как именно эту песню я иногда слушала ночами напролёт, а по утрам напевала мотив этой песни.
Силы уходили совсем, глаза уже почти не открывались, но он только опять дал мне хорошую затрещину, возращая к действительности и всё так же мягко улыбаясь своей лёгкой наркоманской улыбочкой.
- Прекрати... - чуть слышно прошептала я, но он притворился, будто не слышал, и я повторила громче, на максимальной громкости в таком экстазовом состоянии, - Прекрати.
- Прости, что прекратить? - продолжал насмехаться Ленни, даже не думая прекращать свои махинации.
- Прекрати это!
Я попыталась выгнуться, но наручники всё так же сжимали мои запястья, тогда я дёрнула бёдрами, скидывая ненужное мне возбуждение, на что он только умехнулся, и прикоснулся губами к моим полуоткрытым губам.

5

Руки были освобождены от наручников, но следы железа на руках ещё остались, но не мне прикывать к отметинам и ссадинам на запястьях. Мягкий свет луны заливал всю комнату, на кухне горел тусклый свет, но никаких признаков жизни нигде не было. Квартира встречала моё пробуждение тихим неслышным стоном, так, наверное, и звучит неверность.
И без этой тяжёлой тишины на моей душе висел какой-то камень, который люди называют совестью, и лёгкая пелена покрывала мои глаза, называясь тоской. Хотелось плакать, но гормоны счастья, выработанные за этот день благодаря Ленни позволили бы мне плакать только завтра, и то, мне уже очень долго, по-моему года три точно, плакать нечем. А может, и есть чем, просто тот факт, что не было случая когда я плакала бы кому-нибудь в жилетку довольно сильно закалил меня, и сделал хоть где-то сильной.
Я встала с постели и прошлась пару раз по комнате, прежде чем я заметила белый-белый листок бумаги на столе, на котором почерком Ленни были написаны всего лишь несколько слов: "Спасибо. Я уехал домой, прости, что оставил тебя как шлюху".
Последнее слово эхом отдавалось в моих мыслях, и мне казалось, что я и есть шлюха на самом деле, нет той преждней принцессы, осталась только моя похоть и боль. Довольно замечательное начало ночи.

В эту ночь я поклялась самой себе не изменять Рену с кем попало, но пока я слышала в воспоминаниях как Ленни напевал "It's not over" своим голосом.

Дни без Рена тянулись странно - и быстро и медленно одновременно. Я не знала куда себя деть, слоняясь по городу в поисках забав. Рен не звонил, словно знал о моём поведении в его отсутствие, сестра тоже, Анна и вовсе куда-то пропала на пару с Дэл. Даже немного тоскливо было сидеть с кем попало за барным или ресторанным столиком, выкуривая очередную пачку. Я курила, наслождаясь лёгким пощипыванием языка, наслаждаясь каждым выдохом седого дыма, каждым поцелуем, которые приносили мне верные сигареты, наслаждалась ощущением того, как исчезают и не решаются мои проблемы.
Молодой бармен, чуть постарше меня, ошарашено смотрел на меня, то ли узнавая жену известного юриста, то ли просто поражался как я могу курить, как мне говорила моя одна подруга, затягиваясь как ковбой. Да, это я умела, хоть всем казалось, что я даже сиграрету правильно держать не могу.

Я курила ещё одну, ещё и ещё, запивая это всё холодным чаем и заедая шоколадным мороженным. Ко мне подходили мужчины, но я делала вид, что не замечаю их, открыто чуть ли не насмехаясь. Потом я заказала кофе, и осушив чашку, и выкурив ещё одну, на ватных ногах, на дорогих шпильках пошла к выходу, к машине, которая выделялась среди других своим шикарным видом. Я завела мотор, и включив на всю громкость песню "mistress", припев которой был взят из "It's not over", но, чёрт возьми, мне дико нравились эти две песни. Такие глубокие, которые напоминали мне о самой себе, которые заставляли меня плакать сухими слезами, давая мне понять, что я редко когда могу выдавить из себя слезу, даже когда очень плохо.

6

Я проснулась у него на коленях, он мирно дремал, чисто по энэрции перебирая мои волосы. Глаза чуть припухшие, и нос красный. "От слёз" - мелькнуло у меня в голове, и опять растворилось в безграничной любви к нему. Любви к его карамельным волосам, зелёным глазам, и всему ему, вплоть до его характера. Я опять закрыла глаза и вспоминала самые ужасные моменты своей жизни, которые были связаны с Реном и нашими отношениями.
- Я не понимаю, почему ты тянешься ко мне, зная, что я считаю тебя ничем.
Его глаза были жёсткие и холодные, мне хотелось плакать, но я не плакала, незаметно сжимая руки в кулаки.
- Думаешь, я думаю о тебе лучше?
Я смело подняла на него глаза и это воспоминание исчезло в тёмной ночи.

По ближайшей к нам дороге с шумом произжали машины, заливая светом от фар комнату, не давая мне уснуть. А вот Тао спал. Так хотелось обнять его, но я не знала стоит ли это делать вообще. Я тихо вылезла из-под его рук и легла рядом, натянув на себя одеяло. Он всё ещё тихо сопел, как ребёнок, и уличные световые эффекты освещали светлые волосы Рена.
Словно поняв, что я больше не в его руках, он повернулся на бок, скинув рубашку на пол, и натянул на себя большое одеяло, совсем забыв про джинсы. Сбагрив меня в охапку, он промычал что-то нецелеобразное, что, возможно, означило что он не хочет спать, раз сразу провалился в сон.

Только мне в этом доме было не до сна. Я вспомнала те дни, проведённые с Реном, которые кроме боли мне ничего не приносили, и я была зациклена на нём, даже думала о какой-то тёмной силе, которая не отпускала меня от него. Да и сейчас вся эта "любовь" держалась буквально на волоске, грозясь вот-вот оторваться и исчезнуть навсегда. Я знаю, он всегда хотел видеть рядом с собой нежную, утончённую девушку, которая в совершестве владела науками, пела, танцевала и играла на фортепьяно. Это не про меня. И я тоже была не в восторге от этого брака, ведь я всегда нуждалась в ласке, понимании и внимании, а не в том, что давал мне Рен.

Одной холостой пулей суицид снова посетил мои мысли. Со средней школы эти мысли стреляли в висках в такие шумные ночи, когда какая-то неведомая тоска разрывала мне сердце и лёгкие. Я же никогда не была счастливой абсолютно. всегда что-то стояло высокой стеной на пути к бескрайнему позитиву. Депрессия была мне подругой, сигареты компанией и суицид телохранителем.

7

Проснувшись, я поняла, что ощущения энэргии и безграничных сил нет и в помине. Кости ломило, голова болела, волосы тяжело давили на голову, и неприятный холодок пробегал по телу. Смотреть в зеркало я не стала, боясь ужаснуться, и поплелась на кухню где меня ждала банка растворимого кофе. Рен ещё спал, свернувшись клубком, ии шевеля глазами под веками. За окном покрапывал дождь, серая плёнка заглатывала и без того серый город, и весь пейзаж был настолько холодным и приятным мне, что я даже еле улыбнулась дождю, но что-то опять вернуло мне депрессивное состояние.

Минут через пятнадцать, когда я выпивала уже вторую чашку кофе, в спальне послышалось движение, и вскоре вышел полностью одетый Рен Тао, с развязанными шнурками на ботинках. Смерив меня коронным лицемерным взглядом, он подошёл к столу и сел напротив. Тишина разрывала барабанные перепонки, и я забыла о налитом кофе.

- Рен, - шёпотом начала я, но он помотал головой, положив её на руки, лежащие на столе.
- Ты кричишь во сне, - заявил Тао, и прикрыл глаза, - хотя нет. Скорее разговариваешь.
О чём я говорю во сне я и сама не знала, и я не понимала, что и думать на такие заявления, он усмехался не отрывая глаз.
- Почему ты улыбаешься? - тихо спросила я, так тихо, словно не хотела это говорить.
- Ты хорошие вещи говоришь, Кетрин. Не ожидал конечно, но приятно.
- Рен, не говори загадками.
Он только покачал головой, и раскрыл глаза, смотря на меня.
- Может, сама вспомнишь. А не вспомнишь, забудешь.

Мы немного помолчали, после я посмотрела в окно, в сторону и на него. А после опять в окно.
- Я умираю, Рен.
- От чего? - будничным голосом спросил он и наклонился завязать шнурки.
- Из-за тебя.
- Ты как подросток.
- Мне девятнадцать лет, Рен.
Он удивлённо посмотрел на меня и опять вернулся к шнуркам.
- Да, точно.

Через месяц со дня нашей свадьбы будет ровно год.

И вот, он встряхнул головой и его взгляд снова стал эгоистичным и циничным. Он выпрямился на стуле и подвинул к себе газету, моментально спрятавшись за ней и изредка перелистывал страницы. Часы медленно отстукивали свой ритм, отчитывая минуты, секунды, время.
- Есть что-нибудь новое? - осторожно спросила я, пытаясь разглядеть лицо Тао из-под бумаги.
- Да, только что прочитал, что опаздываю на работу.
С этими словами он сморщил нос и вышел из кухни. Через мнгновение захлопнулась дверь и я снова погрузилась в садисткую тишину.

Неумолимо приблежалось его день рождения, и я попросту не находила себе места, думая то о суициде, то о подарке, то о чём-то ещё, и ещё о чём-то, и ещё о чём-то важном. Мне так вдруг захотелось спрятаться, уехать, что бы обо мне все забыли, отпустить его, совсем обо всём забыть. Столько планов наполняли моё сердце, и столько надежд воскрешались из моего прошлого, и все они были бредовыми, глупыми и детскими. В окно продолжал стучать мелкий дождь, серая дымка захватывала людей в свой плен, и я отдавалась без боя.

Плюнув на всё, я вышла с кухни, и закинув в сумку несколько вещей, подошла к коридору, увидев что Рен забыл свой бумажник. Чисто из правил я его пролистала, и на первой чистой странице написала только одно слово: "прости", краем глаза заметив под обложкой свою фотографию на которую упала невольная слеза. Переполненная чувствами я спустилась к машине и заводя её уже ни о чём не думала, а только ожидала когда я буду уже за городом. Выехав на главную дорогу я включила радио и погнала по дороге. Я ехала тупо по прямой, изредка заворачивая за повороты, и толком не знала, куда меня несёт. Телефон не звонил, хотя я никого и не ждала услышать, и чисто по привычке иногда поглядывала на дисплей.
Начинало темнеть, всё так же капал дождь, и я была уже далеко не в городе, и это была даже не деревня за окном, а что-то заброшенное и пустое. Я прибавила скорость и непомня себя от страха и волнения начала громко подпевать радио, а когда передавали новости или кто-то там говорил, то я начинала отвечать. Сама себе показалась ненормальной, и захотела вернуться домой, но столько поворотов было позади, что дороги назад у меня не было. Я её не помнила.
Мобильник начал вибрировать, на экране высвечивался Рен и горький комок подкатил к горлу. Потом начали звонить другие номера, но я не отвечала и пыталась не обращать на них внимание.

Выехвав на чуть освещённый одиноким фонарём пустырь я заглушила мотор и опусила голову на руль. По радиостанциям начали передовать о моём исчезновении, передавая мои приметы, номер машины, и т.п. и т.д. Телефон не умолкал, мне было страшно, и я боялась того, что может быть взади меня. Я медленно перебралась на заднее сидение, и поблагодарив Рена за тёмные непроницаемые стёкла, включила в машине свет. Страх куда-то пропал, я чуть успокоилась, но лёгкая нервозность ещё оставалась.
Я посмотрела за занавеску окна заднего сидения и увидела только деревья, деревья и ещё раз деревья. И ещё чью-то мелькавшую тень на пустыре, что опять подвергло меня в шок и я сделала радио потише, хотя и так было не так громко.

8

Через несколько часов, когда было уже светло, и совсем чистое и нежное солнце заливало то место, где я осталась вчера, я проснулась от того, что позади меня красовалось несколько машин, которые были уже рядом со мной, и без раздумий я узнала эти машины - машины федеральных служб и с работы Рена. Машины самого Тао не наблюдалось, но и этого было достаточно, что бы я прыгнула на водительское сидение и в секунду завела мотор и вот, я уже опять мчусь вперёд нервно поглядывая в зеркало дальнего видения. Из федеральных машин орали, что бы я остановилась, а ещё, что я арестована, на что я показала фак в окно и прибавила скорости, но это уже было почти бессмысленно. Месяц назад меня предупредили о какой-то поломке в тормозах, и вот, я уже почувствовала свой страх из прошлых лет - у меня отказали тормоза и я уже ехала почти без препятствий, судорожно схватившись за руль. Машины позади меня прибавляли скорость, но их было слишком много, что бы догнать меня.
На секунду повернув голову вправо я увидела однин мелькающий среди деревьев автомобиль. Я узнала его так же, как и федеральные - я знала этот запах офиса, этот номер казался мне проклятым для меня, я знала того, кто сидел за рулём. За мной гналась машина Рена, и одними губами он орал остановиться, что я сделать не могла.
Явно ощутив свою беззащитность, я отпустила руль и обхватив руками голову закрыла глаза. Машина Рена приблизилась, и я уже отчётливо слышала крики взяться за руль, и я только покачала головой, всё ещё нажимая ногой на тормоз, понимая, что это пользы не принесёт. Я ехала по этой фиговой местности на полной скорости, и изредка ветки не частых деревьев хлестали меня по рукам, и ветер из открытых окон ласкал мои волосы и сушил слёзы прямо на ходу. Я открыла глаза и увидела, что и Рен пропал. Его не было. Исчез. Ощущение одиночества пронизывало меня насквозь и ничто уже не могло уговорить меня открыть дверь салона и выпрыгнуть нафиг. Это был наполовину суицид, раз прямо по курсу красовался глубокий овраг, который начинался крутым обрывом.
Я откинулась на спинку кресла и опять обхватила руками голову, и вытащив пачку Mallboro решила напоследок выкурить одну верную. О, да. Я курила на полной скорости, затягиваясь последние разы в своей жизни, а Рена так и не было. Хотя... я и не ждала никого.

Наверное, так и должно быть перед смертью - когда секунда за час. Я не знала, что будет там, куда я попаду, и попаду ли вообще. Думала, кем я могу стать в следущей жизни, или я попаду в чистилище, или просто в землю и буду гнить оставшееся время, пока кости не превратятся в пыль...

Моё смакование своих останков прервал бешенный визг тормозов слева от меня, и подняв глаза, я увидела машину Рена, который с каким-то свирепым и испуганным лицом гнал мою машину к ближайшему дереву, и препичатав меня, вышел из машины. Учитывая то, что пристёгнута я не была, я чудом не вылетела через переднее стекло, глаза куда-то поплыли, всё стало расплываться, и я почувствовала только что-то сырое и тёплое на лбу, руках, висках, губах. Какая-то холодная боль пронизывала меня и переломала, казалось, всё. В ушах послышался шум, какой-то неприятный шум, и все звуки на земле казались будто где-то в воде, и я слышала возобновляющиеся гудки сирен, слышала грязную ругань Рена и как он долбил ногами дерево, и как он обзывал меня дурой, и единственное, на что меня хватило, так это на то, что пересилив себя и сжимая от боли зубы, я смогла сказать только одно слово в адрес Рена: "Козёл".

Отредактировано Karin (2010-03-16 17:54:34)